В Сакраменто мы были в железнодорожном музее. Пока лазили по паровозам под мое бурчание, что тема ограблений поездов не раскрыта, где моя бандана на физиономию и верный кольт, обратила внимание на семью с тремя детьми, активным папой, который скакал по экспозиции чуть не впереди потомства и мамой, в чьих больших оленьих глазах отражался весь мировой дзен, постигнутый в совершенстве. Я еще подумала, что так выглядит гармония экстравертов и интроверта: они изображают вечный двигатель, она благостно созерцает, все счастливы.
У очередного паровоза, пока я висела на подножке (я вообще-то интроверт, а местами социопат и мизантроп, но там же можно было за веревку дернуть, и паровоз загудит!), папа этого семейства подошел к нам, и на не менее ломанном английском, чем наш, спросил, жили ли мы в (...) в Хиллсборо, не из Орегона ли мы. "Ага", - ответила я, пытаясь свалиться с подножки им с М. на голову. В общем, оказалось, что они переехали в Штаты почти в то же время, что и мы, мать семейства трудится на ту же родную контору, жили они летом в том же жилом комплексе, что и мы, и запомнил он нас (внимание!) по одному взаимному расшаркиванию у бассейна. "Возможно, это потому, что я в юности рисовал, и у меня хорошая память на лица, - скромно добавил папа, уже весь к тому моменту обвешанный отпрысками. - Хорошего вам дня и праздников!" Искренне надеюсь, что он запомнил нас именно по расшаркиванию, а не по тому, что как раз тогда М. безуспешно пытался научить меня ложиться на воду, а у меня хорошо получалось только стартовать из бассейна вертикально вверх, оказываться у него на голове и держаться так, что клещами не отдерешь.
***
Я тут решила заняться здоровьем (все в порядке, детали из тушки пока не валятся, ежели что ), перед очередным обследованием надо было переодеться в больничную экипировку (правила тут такие, не переодеваешься разве что у терапевта; все, что предполагает осмотр чего угодно - только в местных балахонах). Меня проводили в кабинку, выглядевшую, как примерочная в магазине, с занавеской; соседняя кабинка была задернута, судя по всему, там переодевался в мирское предыдущий пациент. Я развернула выданный мне балахон и погрустнела. В штаны, ширше
Глядя в зеркало на очередную вариацию на тему "мать-моя-женщина-роди-меня-обратно-я-отсюда-на-люди-не-покажусь", я вполголоса, но выразительно произнесла по-русски:
-Зараза, как же тебя напяливать-то?!
-Darling, do you concerned with your look as well? (Дорогая, тебя тоже тревожит твой вид?) - раздалось из соседней кабинки. Я аккуратно выглянула: к двери направлялась приятная пожилая дама, держа в охапке такую же экипировку. Поймав мой затравленный взгляд из-за занавески, она заговорщицки подмигнула и отправилась сдавать имущество.
***
В Портланде, куда я езжу на электричке волонтерить, есть несколько видов полиции, в частности, "велосипедный отряд", как я его про себя окрестила . Чем они занимаются, не знаю, но часто вижу на улице суровых крупных дяденек в форме, как правило, еще и бородатых, сосредоточенно крутящих педали. Сегодня стою на остановке, жду поезд, мимо проходит мадам с двумя мохнатыми упитанными дворняжками и проезжает полицейский велосипедист. Собачки заходятся истеричным лаем, хозяйка безуспешно пытаетсяих угомонить, и тут суровый страж порядка немного наклоняется и грозно, четко говорит им: "РРРГАВ!", после чего, не меняя серьезного выражения лица, едет своей дорогой. Выражение двух собачьих морд и наших с хозяйкой лиц было бесценно; собаки аж на задние лапы присели и, по-моему, подумывали, не перевернуться ли им пузом кверху, показывая, что он тут главный. Надо сказать, я разделяла их мнение
***
Возраст, это когда звонишь маме через 11 часовых поясов: "Мам, я приеду весной, но ты мне сейчас уже купи теплые носки шерстяные, которые бабульки на рынке продают, а то будет не сезон!" Кто бы знал, как я теплые носки грубой вязки терпеть могла всю жизнь, и как в них удобно по дому, оказывается ходить!