Не вечно же закрываться, не вечно же - в обороне...
С бульдогами и мопсами некоторым Хрюнам не сравниться, конечно, но он старается, и по-прежнему считает себя главным ротвейлером с раена,который просто любит сидеть на ручках 
23.09.2015 в 15:24
Пишет We love dogs:Прогулка с мопсом – это такой странный сплав из неловкости, стыда и нечастой гордости, когда встречаешь другого мопса и думаешь: «А мой-то жирнее и хрюкает громче!»
Если ты триумфально выезжаешь на улицу верхом на двухтонном доге, который смотрит на прохожих, как на ходячие бифштексы – то это автоматически добавляет тебе в глазах окружающих немного авторитета. С моей помесью свиньи и таракана такого не случается никогда. Эмоции у других людей он вызывает самые разные, в диапазоне от «ути-пути» до «фу, он меня обслюнявил». Но никогда этой эмоцией не бывает преклонение или хотя бы: «Осторожнее, у него мопс!!!»
Впрочем, сам Агамемнон, конечно, не осознает того, что персонаж он комический. На вражеские кусты, мусорные пакеты и котиков он бросается с дерзким лаем, переходящим в скуление: «Пожалуйста, дай я тебя сокрушу». А затем начинает безудержно чихать. Это очень неловко. Только что твой пес рвал на себе рубаху и орал на здоровенного мастифа, а через пару секунд начинает чихать так, будто все, что есть в его жизни – это бронхит. Все равно что Кличко, вдохновенно икающий после того, как изувечил очередного двухметрового монстра.
С другой стороны, мопс вызывает у окружающих гораздо больше симпатии, чем с аппетитом уплетающий твою ногу ротвейлер. Около нашей нынешней обители находится фитнес-клуб. У его заднего входа периодически тусуются какие-то зловещие верзилы, в которых я с помощью дедукции опознал охранников вип-посетителей. На днях я проходил мимо них и услышал себе в спину хриплое: «Э, брат, иди сюда». Агамемнон нассал на чью-то сумку? Чихнул в лицо самбисту-супертяжу? Почему я так мало ходил на восточные единоборства? – вот мысли, пролетевшие в моей голове.
Оборачиваюсь, а три лысых амбала стоят на коленях и чешут пузо милостиво принимающему это Агамемнону. Называют его «братухой», гогочут над хрюканьем и восторженно поясняют друг другу: «Это мопс! Прикинь, мопс!» Тоже мне, кинологи.
Заводите мопсов. Это унизительно, но увлекательно.
Юрий Кальмарченко
URL записиЕсли ты триумфально выезжаешь на улицу верхом на двухтонном доге, который смотрит на прохожих, как на ходячие бифштексы – то это автоматически добавляет тебе в глазах окружающих немного авторитета. С моей помесью свиньи и таракана такого не случается никогда. Эмоции у других людей он вызывает самые разные, в диапазоне от «ути-пути» до «фу, он меня обслюнявил». Но никогда этой эмоцией не бывает преклонение или хотя бы: «Осторожнее, у него мопс!!!»
Впрочем, сам Агамемнон, конечно, не осознает того, что персонаж он комический. На вражеские кусты, мусорные пакеты и котиков он бросается с дерзким лаем, переходящим в скуление: «Пожалуйста, дай я тебя сокрушу». А затем начинает безудержно чихать. Это очень неловко. Только что твой пес рвал на себе рубаху и орал на здоровенного мастифа, а через пару секунд начинает чихать так, будто все, что есть в его жизни – это бронхит. Все равно что Кличко, вдохновенно икающий после того, как изувечил очередного двухметрового монстра.
С другой стороны, мопс вызывает у окружающих гораздо больше симпатии, чем с аппетитом уплетающий твою ногу ротвейлер. Около нашей нынешней обители находится фитнес-клуб. У его заднего входа периодически тусуются какие-то зловещие верзилы, в которых я с помощью дедукции опознал охранников вип-посетителей. На днях я проходил мимо них и услышал себе в спину хриплое: «Э, брат, иди сюда». Агамемнон нассал на чью-то сумку? Чихнул в лицо самбисту-супертяжу? Почему я так мало ходил на восточные единоборства? – вот мысли, пролетевшие в моей голове.
Оборачиваюсь, а три лысых амбала стоят на коленях и чешут пузо милостиво принимающему это Агамемнону. Называют его «братухой», гогочут над хрюканьем и восторженно поясняют друг другу: «Это мопс! Прикинь, мопс!» Тоже мне, кинологи.
Заводите мопсов. Это унизительно, но увлекательно.
Юрий Кальмарченко
остро не хватало вертикального шеста с этажа, где проходила конференция, в холл внизу, где была регистрация - после беготни по лестнице, не столько высокой, сколько извилистой, и вверх по ней же, и целого дня на ногах и каблуках, вечером я снимала в номере туфли, сопровождая процесс такими блаженными стонами, что полиция нравов могла бы и не одобрить. 
